Есть женщины в разных селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц,-
Их разве слепой не заметит,
А зрячий о них говорит:
«Пройдет - все ошибки заметит!
Посмотрит - и баг починИт!»
Идут они той же дорогой,
Какой весь народ наш идет,
Но грязь обстановки убогой
К ним словно не липнет. Лишь код.
Красавица, миру на диво,
И, плюс, - ещё очень умна,
Любую программу красиво,
И ловко напишет она.
И голод, и холод выносит,
И пиво не пьёт, а лишь чай...
Умы женской логикой сносит:
Напишет - а ты разбирай!
Компайлер у ней совсем сбился,
Деба́ггер сейчас упадёт.
Но всё же она изловчится
И вскоре проект весь спасёт!
Чужие просчёты, как косы
Упали на смуглую грудь,
Зависли в DB все запросы -
Мешают в таблицы взглянуть.
Она развела всё руками,
В компьютер сердито глядит.
Лицо величаво, как в раме,
Смущеньем и гневом горит...
По будням не любит безделья.
Зато вам ее не узнать,
Как сгонит улыбка веселья
В weekend трудовую печать.
Такого сердечного смеха,
И песни, и пляски такой
За деньги не купишь. «Потеха!
Программер, дружи с головой!»
В игре ее геймер не словит,
К системе любой подойдёт
И сразу в ней всё восстановит,
Проблему в два счёта найдёт!
Красивые, ровные классы,
Что крупные перлы, у ней,
Они, как волшебные пассы
Хранят алгоритм для людей.
Она улыбается редко...
Ей некогда лясы точить,
У ней не решится соседка
iPad на часок одолжить;
Не жалок ей user убогий,
Что мысли не может связать.
Лежит на ней дельности строгой
И внутренней силы печать.
В ней ясно и крепко сознанье,
Что все их спасенье в труде,
И труд ей несет воздаянье,
И фирма не бьется в нужде.
Всегда у них теплая хата,
Хлеб выпечен, вкусен квасок,
И, хоть у релиза есть дата,
Для мужа найдётся часок.
Идет эта баба к обедне
Пред всею семьей впереди:
Лежит, как на стуле, новейший
Лептоп у неё на груди.
Рядком шестилетнего сына
Мамаша-программер ведет...
И по сердцу эта картина
Всем любящим правильный код.
Возьми меня на ручки, папа. Поменяй мне подгузник. Покачай меня, уложи спать. Поиграй со мной. Посмотрим вместе мультфильм? Погуляем на улице? Посмотри, как я умею! Можно без шапки? Научи меня, покажи мне. Купи мне велосипед. Когда на рыбалку? Где мы отмечаем мой день рождения? Я хочу позвать друзей, с ночёвкой. Какие девочки, папа?… Закажем пиццу? Ко мне приходят гости, и мне надо съездить за безалкогольным пивом… Когда я смогу сдать на права? Сегодня приду поздно… Можешь, пожалуйста, закрыть дверь, а то я с подругой? Что? Не слышно, я в наушниках. Не важно как зовут, это уже другая. Ало? Папа? Можешь выслать мне немного денег? Привет маме, не пропадайте. Может, вам надо что-то? Ты не стесняйся, говори, если что. Папа? как ты себя чувствуешь? Как мама? Ты меня слышишь вообще? Привет всем. Хочешь ко мне на ручки, папа?
Знаешь, мой дорогой дневник... Вчера, в новогоднюю ночь, мне вспомнилась одна из тех аномальных историй, которые раньше почему-то так часто материализовались вокруг меня. Вот, послушай. Дело было в израильской армии 31 декабря 1995 года, прямо перед Новым годом. Неделя в Израиле начинается с воскресенья, и в тот год праздник как раз выпал на такой тёплый "первый день", как мы ласково называли его на иврите... В знойном воздухе чувствовалось ожидание новогоднего чуда. Казалось, что даже на кладбище напротив моей базы происходило какое-то предпраздничное шевеление. Стояла необычная для декабря жара, и я даже сам с собой пошутил, что если забуду поставить водку в холодильник, то до полуночи она закипит, и Новый год мы будем встречать не по-русски, а по-израильски. Да, да, я знаю, что это очень глупая шутка, но тогда она казалось мне невероятно смешной...
Я зашёл в свою казарму, выгрузил водку, надел наволочку на подушку и аккуратно сложил на полочке видеокассеты с лекциями Ошо. Взял сигарету и вышел на улицу. И тут ко мне подошёл дежурный офицер. Своеобразным израильским жестом он попросил меня задержаться, а затем с ходу ошарашил совершенно неожиданным и невероятным вопросом : "Эй, солдат, у тебя уже есть брат?".
Иногда так бывает, что из-за субъективного восприятия происходящего человек даже не может приблизительно догадаться, о чём думает его собеседник. Слово "АХ" ("אח") на иврите может обозначать как "брат", так и "камин". Омонимы такие вот... Теоретически, дежурный офицер мог бы употребить и другой термин, который я наверняка бы понял : "ТАНУР" ("תנור"). Но, как назло, он почему-то сказал "АХ", что я буквально перевёл как "брат", поскольку тогда просто не догадывался о втором, "каминном" значении этого слова. В общем, добрый дядя-офицер просто хотел, чтобы я поставил в свою комнату обогреватель, и даже не предполагал, насколько я охуел от его простого вопроса.
- У меня нет брата, - медленно и осторожно сказал я, глядя ему прямо в глаза.
- Отлично, не волнуйся, сейчас будет, - с улыбкой ответил офицер.
- Как... как это будет?
- Как у всех. Заполнишь специальный бланк, распишешься, и мы тебе за пять минут сделаем брата.
- А... бланк? Брат? А если я не хочу? Это обязательно вообще?
- Да ты не волнуйся, это правда очень быстрая процедура. У нас это на поток поставлено. Я сам лично половине солдат помог с братьями, и все они очень довольны.
- Но я же все эти годы жил без братьев. И всё было нормально. Мне правда не нужен брат, - пытался увильнуть я.
- Солдат, послушай. Я знаю, ты эмигрант из России. Там зимой вообще очень холодно. Может быть, поэтому ты не хочешь, чтобы мы принесли тебе брата? Ты просто привык к холоду?
- Командир, я не вижу связи с Россией и холодом. Вы имеете в виду душевный холод? Но ведь мой брат сначала будет маленький и не сможет дать мне достаточно тепла. Пройдут годы, пока он вырастет...
- Ха! Да что же ты раньше-то не сказал? Я позабочусь, чтобы ты сразу получил большого брата. Годы... Шутник, тоже мне. Мы, конечно, немного бюрократичны, но не настолько же... Спасибо за критику, солдат.
- Да я не критикую. Я не понимаю... Как это - сразу большой? У всех, значит, маленькие братья, а у меня - сразу большой? А как это вообще возможно?
- Да нормально всё, расслабься. Просто другой бланк заполнишь, и всё. И вечером уже сможешь греться. Только ты в кровать его не клади, - и офицер заговорчески подмигнул мне.
- А что, здесь есть и такие, кто спят со своими братьями? - я был в лёгком шоке.
- Да все с ними спят. Мы для этого их и приносим. А зачем ещё тогда братья нужны? Чтобы ночью греться, зима же на улице. Странный ты, солдат..., - офицер внимательно посмотрел на меня.
- А если он маленький, как у других, а не большой, как у меня? Они что, спят со своими маленькими братьями???
- Ну да. И с маленькими тоже. Только сначала их надо сделать, правильно? Иди уже, заполни бланк, возьми брата. Потом поставь его около кровати и начинай спать с ним, если тебе холодно. Что непонятного-то?
- Да всё мне не понятно. Как можно сделать брата за один день, каким образом он вырастет и зачем мне с ним спать? Это приказ вообще? Или просьба?
Улыбка начала постепенно сходить с лица офицера.
- Михаэль, - он назвал меня моим ивритским именем, - послушай. Я знаю, ты любишь шутить. Но это уже не смешно. Я должен сделать так, чтобы у всех моих солдат были братья. И тебе я тоже сделаю брата, даже если ты не захочешь с ним спать. Я с ним сам спать буду, хорошо? Просто заполни бланк и распишись. Договорились?
- Спать с моим братом?
- Ну да, если ты сам этого не хочешь. А ещё можешь поменяться с кем-нибудь. Я уверен, что многим солдатам на самом деле хочется братьев побольше, потому что маленькие не так эффективны (энергичны). Можешь поменяться с кем-нибудь. Они тебе - своего маленького брата, а ты им - сразу большого. Ты же русский, тебе сильно греться не надо. Будешь спать с маленьким.
Я подумал, что схожу с ума...
- Так что, мне надо позвонить маме? Она же ещё ничего не знает.
- Зачем? Ты маменькин сынок или солдат армии обороны Израиля?
Мы смотрели друг на друга, как два барана на новые ворота.
- Хорошо, командир, - сказал я, всё ещё надеясь на то, что он просто шутит, а не находится в состоянии наркотического опьянения, - хорошо. Я пойду и заполню бланк. А если мой большой брат будет плохо работать по ночам? Можно его будет сдать обратно?
- Нет, братьев не сдают. Но их можно починить. Правда, пока его будут разбирать, ты будешь без брата. Поэтому пусть лучше он у тебя хорошо работает.
- Разбирать? Зачем? Он разве от этого не заболеет?
У моего командира начал дёргаться бровь. И в это время к нам подошёл другой, русскоязычный офицер.
- В чём дело? Что с тобой? - спросил он у первого офицера, увидев его выражение лица.
Они отошли в сторону и о чём-то поговорили. После этого второй офицер подошёл ко мне вплотную.
- Миша, - он назвал меня моим русским именем, - возьми обогреватель, не создавай лишних проблем. И так мне тут все говорят, что ты видеокассеты с каким-то старым индусом в армию притащил. Это, кстати, правда?
И тут я всё понял.
- Что такое "АХ"? - спросил я его.
И тогда русскоязычный офицер тоже всё понял и быстро побежал успокаивать первого, ивритоговорящего офицера, который в буквальном смысле нервно курил в сторонке. Через минуту я услышал, как они ржали, как два боевых коня. И, надо тебе признаться, я смеялся ещё громче них, мой дорогой дневник.
Крошка сын
К отцу пришёл,
И спросила кроха:
"Если Ай-Фон -
Хорошо,
Значит, Самсунг -
Плохо?"
У меня
Секретов нет, -
Инфа вся в нотбуке, -
Папы этого
Ответ
Я пишу
в Фейсбуке.
"Тебе, сынка,
Крышу рвёт", -
Папочка заохал, -
"Каждый знает,
Что смартфон -
Для ребёнка -
Плохо.
Ты чего ко мне
Пришёл?
Нету интернета?
Гуглить - это хорошо
И большим
И детям.
Если
Сын
Чернее ночи,
Грязь лежит
На рожице, —
Ясно,
Он до
Поздней ночи
С гаджетом корёжится.
Скинуть мне тебе
На мыло
Линк, который я нашёл?
Там всё объясняют мило
И трактуют хорошо.
Если бьёт
Драчун дрянной
Слабого мальчишку,
Значит, любит гаджет свой
Больше он, чем книжку.
Этот вот кричит:
'Не трожь
Тех,
Кто без смартфона', -
Этот мальчик
Так хорош,
Хоть без телефона...
Если ты
Порвал подряд
Книжицу
И мячик,
Октябрята говорят:
Купи гаджет, мальчик.
Если мальчик
Любит труд,
Тычет
В экран
Пальчик,
Про такого
Пишут тут:
Он -
Хороший мальчик.
От вороны
Карапуз
Бегая, ругался.
Это - просто
Глупый трус :
Мема испугался.
Этот,
Хоть и сам с вершок,
Спорит
С приложением.
Храбрый мальчик,
Хорошо,
Просто загляденье.
Этот мальчик
Уронил
Сотовый прям в лужу.
В грязь полез он,
Как дебил -
Что может быть хуже?!
Этот
Чистит валенки,
Моет
Сам
Галоши.
Хоть игра и
Странная,
Но вполне хорошая.
Помни
Это
Каждый сын.
Знай
Любой ребёнок:
Гаджет -
Это
Толстый свин.
А смартфон - свинёнок".
Мальчик
Радостный пошёл,
И решила кроха:
"Я куплю себе
Смартфон -
По фигу, что плохо".
Москва. 1981-й год. "Стоячая" пивная. Я, моргая, смотрю снизу вверх через прозрачный стол. В мутной стеклянной поверхности расплывается отражение тусклых лампочек на потолке, мокрых пивных кружек и трёх пьяных лиц, одно из которых принадлежит моему отцу. Мы с ним ехали в зоопарк, но по дороге забрели в эту вонючую забегаловку и, похоже, зависли здесь надолго. Я тереблю его за ногу под столом : "Папа, пап, а когда мы поедем? Я хочу посмотреть на львов и обезьян". "Скоро, скоро, сынок. Сейчас. Десять минут...", - отвечает мне через стол отец. Наверху появляется бутылка водки. Я слышу весёлый пьяный голос : "А хуле? Пиво без водки - деньги на ветер"... Их трое там, над столом. А я хочу, чтобы осталось только двое. Мой отец просто должен уйти. Сейчас. Мы же едем в зоопарк. Пусть здесь будет только две кружки наверху. Я хочу, чтобы третья просто потерялась...
Промозглый вечер. Редкий моросящий дождь. Я держу своего папу за руку. Мы не попали в зоопарк. Мы едем домой. Уже слишком поздно и зоопарк закрыт. "Я не пьяный, сынок", - говорит мне отец и падает на мокрый асфальт. Кто-то помогает ему встать. Я пытаюсь поддерживать его за руку, но это слишком тяжело.
Почти ночь. Родное метро "Кузьминки". Подземный переход. Отец, шатаясь, пытается купить цветы у торговки в зелёном платке. Прохожие смотрят на меня и качают головами. Я собираю с грязного заплёванного пола мелочь, которая выпала у папы из руки. Там было три монеты. Три. Я это знаю наверняка, но не могу найти третью. Есть только две. Куда делась ещё одна? Я не хочу потерять её здесь, среди обслюнявленной шелухи семечек...
Не знаю, сколько времени. 347-й автобус - три знакомые до боли цифры. Тёмная ночная поездка. Люберецкий район, город Дзержинск. Остановка. Здание сберкассы. Улица Строителей, дом один - длинная белая пятиэтажка. Я считаю до трёх. Раз-два-три. Через три подъезда - наш. Если пропустить третий, то попадёшь не к себе... Раз-два-три...
Открытая дверь. Плачущая мать. Помятый букет цветов на комоде. Папа пытается что-то объяснять. Получается не очень связанно... "Извини нас, мама", - помогаю ему я.
Нас трое. И я не хочу, чтобы это число поменялось. Папа, мама и я. Как три бутылки кока-колы, одна из которых у меня когда-то пропадёт. И гараж в далёком канадском Виннипеге на секундочку превратиться в московскую стоячую пивную, когда я буду искать в нём эту потерянную бутылку.
Иногда мне очень хочется обнять своего одиннадцатилетнего сына так, как я делал это раньше, лет восемь назад. Так, как сейчас я могу обнимать только своего самого младшего : схватить сильно-пресильно и прижать к себе всем телом, чтобы он на секундочку не мог двигаться. И, закрыв глаза, тихонечко прошептать ему на ушко : "Кто хороший? Кто любимый?". И точно знать, что для нас в мире не существует больше абсолютно ничего. Только мы, наши объятия и эти два подвешенных в пространстве и времени экзистенциальных вопроса. А мы стоим и растворяемся друг в друге. Я на какое-то мгновение становлюсь сыном, а он на краткий миг превращается в отца. И ещё я хочу слышать, как он тихонечко отвечает мне на ухо, тоже шёпотом : "Я... Я хороший. Я любимый". И вдруг почувствовать, как изнутри к горлу подкатывает комок, а на глазах наворачиваются слёзы. И не хочется отпускать его... Вот так бы и стоял с ним в обнимку всю жизнь, ощущая, как он взрослеет.
Но нет. Когда я обнимаю своего среднего сына, то он, явно копируя меня, возмущённо отпихивается и громко протестует : "Блять, ну папа, ну отстань. Ты слишком сжал меня. Oтпусти уже, я сказал, ну?!"...
Когда же точно они перестают так мило обниматься, в каком возрасте уходит это сладкое волшебство? Ты не помнишь, мой дорогой дневник?
Знаешь, мой дорогой дневник, а вот вчера ночью ничего не предвещало очередного маразма. Я просто спокойно гулял себе по пустому футбольному полю с собакой, громко зевая и часто почёсываясь через мою любимую синюю куртку. И вдруг, как и всегда, когда это со мной случается, одновременно с тупой болью посередине лба, я увидел тёмную, вытянутую и, как бы, очень костлявую фигуру. Сильно потерев лоб, я глубоко вздохнул и нервно отвернулся от незваного гостя. Хотя, я же не мог точно знать, кто и к кому пришёл в гости на этом пустом осеннем стадионе. Я смотрел направо, но видел и чувствовал это создание слева. Лоб болел. Вспомнилась старая советская детская передача "В гостях у сказки" и почему-то захотелось вернуться лет на двадцать назад и попасть в свою комнату в киббуце Мааган Михаэль. Я встряхнулся, покачал головой и снова, как бы обиженно, с шумом выдохнул воздух. Я знал, что просто отвертеться и не заметить его не получится. А дома меня ждали горячие пельмени с картошкой. Хотя, при чём тут это?! "Ну, и что мы хотим?", - подумал я, обращаясь к нему. В мечущемся уме, как цветные пятна логического бензина на жидкой поверхности подобия контроля ситуации, стали возникать бесплодные попытки классифицировать это существо. Мыслеформа? Привидение? Демон? Чья-то астральная проекция? Маг? Призрак? Двойник? Простая галлюцинация? Я закрыл глаза, продолжая смотреть на костлявую тень. Понимание происходящего пришло через несколько секунд.
На какое-то мгновенье я как-бы переместился в параллельную реальность.
- За ноги его тяни, за ноги. Я всё время через ноги выхожу. Только смотри, вниз не проваливайся. Там может быть довольно страшно. Попробуй сразу наверх его поднять.
- Так пусть он сам попробует выйти, но через голову. Тогда напрямую наверх попадаешь. Нет?
- Ладно, оставь его. Пусть сам...
Тишина. Свет. Темнота. Падение. Взлёт. Возвращение.
- Ну как? Я как-то потерял тебя из вида.
- Я тоже не видел тебя. Странно. Я находился на каком-то стадионе. Там была осень, но настоящая. С листопадом, а не израильская. По-моему, какой-то мужик выгуливал собаку. И знаешь, мне показалось, что он заметил меня.
Я улыбнулся и махнул рукой в сторону тени. "До встречи", - мелькнуло в голове.
Я снова вздохнул, на этот раз облегчённо. И пошёл есть пельмени с картошкой. И костлявому существу тоже уже нужно было возвращаться.
Круг иногда замыкается, мой дорогой дневник.
Часть первая.
Маленькие дети!
Ни за что на свете
Не ходите в Даунтаун
Никогда гулять!
В Даунтауне громилы,
В Даунтауне дебилы,
В Даунтауне большие
Страшные верзилы.
Будут приставать,
И курить стрелять,
Не ходите, дети,
В Даунтаун гулять.
В Даунтауне разбойник,
В Даунтауне амбал,
В Даунтауне ужасный
Кри-ми-нал!
Он бегает по Даунтауну
И всех там доканал -
Гадкий, нехороший, жадный Криминал!
И папочка, и мамочка
Во дворике сидят,
И папочка, и мамочка
Детям говорят:
Даунтаун ужасен,
Йес-йес-йес!
Даунтаун опасен,
Йес-йес-йес!
Нэвер гоу Даунтаун,
Оставайтесь здесь!"
Но папочка и мамочка уснули вечерком,
А Танечка и Ванечка - в Даунтаун бегом.
В Даунтаун!
В Даунтаун!
Вдоль по Портэджу гуляют,
На Мэйн-Стрите мяч гоняют,
Ну и Даунтаун!
Вот так Даунтаун!
Оседлали двух индейцев,
Напугали трёх корейцев,
Ну и Даунтаун!
Вот так Даунтаун!
И с бомжами на ходу
Мило справили нужду.
Ну и Даунтаун!
Вот так Даунтаун!
Сразу вышел к ним Патроль,
И отнял весь алкоголь,
А потом сказал Патроль им,
Приговаривая:
"Вон полиции машина
Распахнула злую пасть.
В полицейскую машину
Не хотите ли попасть
Прямо в па-асть?"
"Нам полиция совсем
Нипочём, нипочём,
Мы их, копов,
Кирпичом, кирпичом,
Мы их, копов,
Кулаком, кулаком,
Мы их, копов
Каблуком, каблуком!"
Испугался офицер
И со страху донатс съел -
Вкусно кушают дяди в полиции!
Но вот прямо с Эллис-энд-Дональд
Идёт и ревёт старый Форд,
Он едет так быстро, как может
И громко и грозно ревёт.
А Таня и Ваня смеются,
И смачно в окошки плюются :
"Что за окна,
Ай да окна -
Все открытые!"
Не стерпел такой обиды
Старый Форд,
Убежал за Голден Боя
И ревёт,
Криминала, Криминала
Громким голосом
Зовёт:
"Криминал, Криминал, Криминал!
Нас тут кто-то конкретно достал!
Этих гадких детей, Криминал,
Явно, кто-то не так воспитал!"
Часть вторая.
Таня-Ваня задрожали -
Криминала увидали.
Из-за Форкса он идёт,
На весь Даунтаун поёт:
"Я кровожадный,
Я беспощадный,
Я злой разбойник Криминал!
И мне не надо
Ни мармелада,
Ни шоколада,
А только маленький
(Да, очень маленький!)
Централ!"
Он страшными глазами сверкает,
Он страшными зубами стучит,
Он страшный костёр зажигает,
Он страшное слово кричит:
"Либерал! Либерал!
Как я от тебя устал!"
Дети плачут и рыдают,
Криминала умоляют:
"Милый, милый Криминал,
Смилуйся над нами,
Мы же "Хьюмэн Райгтс Мьюзиум"
Ещё не видали!
От налогов убегать
Никогда не будем
В Даунтауне гулять
Навсегда забудем!
Ты нас в шок уже вогнал,
Смилуйся над нами,
Мы дадим тебе конфет,
Суши и салями!"
Но сказал авторитет :
"Не-е-ет!!!"
И сказала Таня Ване:
"Посмотри, в аэроплане
Кто-то по небу летит.
Эф шестнадцать, эф шестнадцать,
Может, он Ливан бомбит?"
Добрый дядечка пилот
К Тане-Ване подлетает,
Таню-Ваню обнимает
На злодея Криминала
Прёт, как оцелот.
"Ну, пожалуйста, мой милый,
Мой любезный Криминал,
Развяжи и отпусти их,
Ну зачем ты их связал!?"
Но злодей вдруг пилота хватает
И в костёр пилота бросает.
И горит, и кричит пилот :
"Криминал! Да ты полный урод!"
А бедные дети под клёном лежат,
На Криминала глядят
И плачут, и плачут, и плачут!
Часть третья. Заключительная.
Но вот с Портэдж Плэйс
Патроль подошёл,
Патроль подошёл,
Волонтёра привёл!
Добрый дядечка пилот
Волонтёру так орёт :
"Волонтёр, плиаз, твою мать,
Можешь ты его сожрать?
Чтобы жадный Криминал
Не хватал бы,
Не глотал бы
И детей бы не пугал!"
Повернулся,
Улыбнулся,
Засмеялся
Волонтёр,
И злодею
Криминалу
Грязной тряпкой
Нос утёр!
Рада, рада, рада, рада детвора,
Заплясала, заиграла у костра:
"Ты нас,
Ты нас
От смерти спас,
Поставим мы ликёр.
И будем вместе
Мы бухать,
О добрый
Волонтёр!"
Но после тряпки Волонтёра
У Криминала всё ху..го ,
И после тряпки Волонтёра
Рыдает, плачет Криминал:
"О, я буду добрей!
Полюблю я детей!
Не губите меня!
Пощадите меня!
О, я буду, я буду, я буду добрей!"
Пожалели дети Криминала,
Волонтёру дети говорят:
"Если он и вправду сделался добрее,
Дай ему, пожалуйста, ты пинка под зад!
Мы возьмём с собою Криминала,
Будем бить, чтобы знал он наших, гад!
Волонтёр головою кивает,
Во весь рот некрасиво зевает, -
И злодея Криминала сильно сзади бьёт ногой,
И всю злость у Криминала вдруг снимает, как рукой.
"Как я рад, как я рад,
От макушечки до пят!"
Пляшет, пляшет Криминал, Криминал:
"Буду, буду я добрей!", - застонал.
Приглашу я для детей, для детей
Кучу дорогих бл..дей, да - бл..дей!
По базарам, по базарам буду, буду я гулять!
Буду даром, буду даром я на продавцов орать,
И не с кем вообще не буду больше я конфликтовать.
А для Ванечки
И для Танечки
Кореши в тюрьме
Сошьют маечки!
Маечки мятые,
Ароматные,
Удивительно приятные,
Приходите, получите,
Ни копейки не платите,
Потому что Криминал
Вам ответит за базар
Вам ответит, вам ответит,
Вам ответит за базар!"
Иногда так бывает, что вроде бы совсем незначительный жизненный момент вдруг, как сказочный ментальный экскаватор, поднимает из глубин подсознания давно ушедшие в прошлое древние пласты забытых событий. И ты, направляя сверкающий ковш воспоминаний внутрь самого себя, содрогаешься от внезапно нахлынувших воспоминаний, о существовании которых даже и не предполагал...
Лаки - это наша собака. Мы забрали её из питомника почти тринадцать лет назад, когда она ещё была маленьким белым щенком. Мы вели её на поводке к машине и обсуждали, как нужно правильно ухаживать за лабрадорами. Лёша, в своей классической манере, говорил: "Если что-то будет нужно, я обязательно помогу. Просто дай мне знать, и я сделаю максимум, чтобы помочь ей". И тогда мы с Лёшей решили, что он будет крёстным отцом Лаки и станет поддерживать и опекать её в трудные минуты. Крёстный отец... Тогда всё это было очень забавно и мы весело смеялись и шутили на эту тему.
А потом мы гуляли с ней бесчисленное количество раз. Лаки стала неотъемлемой частью нашего окружения. Как само собой разумеющееся, такое доброе белое чудо. Она бегала за мячами, купалась в море, гуляла в лесах и пыталась охотиться на хайфских кабанов. А ещё, очень давно, она родила нам маленьких пушистых щенков. Таких же ласковых и весёлых, как была сама.
В последнее время старушка Лаки стала тяжело дышать. Я отвёл её к ветеринару, который поставил диагноз: "паралич гортани". И сказал, что долго она не проживёт. А на прошлой неделе Лаки начала задыхаться. Мы с женой как раз собрались, чтобы пойти в гости к друзьям. В общем, уже стояли в дверях и готовы были выйти. И вдруг Лаки начала умирать. Смерть всегда приходит неожиданно, даже когда ты думаешь, что абсолютно к этому готов. И даже к собакам. Лаки понимала, что с ней происходит. Дышать она уже не могла, но смотрела мне прямо в глаза и как будто просила о помощи... И прощалась. Мы схватили её, завернули в одеяло и повезли в больницу. Её успели прооперировать и, в последнюю минуту открыв ей гортань, дали последний шанс ещё немного побыть с нами.
А потом я позвонил Лёше. Рассказал ему о том, что случилось. О том, что мы попытались спасти Лаки, прекрасно понимая, что это может быть не надолго. И когда Лёша предложил частично оплатить Лакину операцию, я вдруг улыбнулся и, неожиданно для самого себя, вспомнил: "Конечно. Ты же её крёстный отец". И передо мной как будто пронеслась её жизнь с нами, а вернее, наша жизнь с ней. Вот мы с Лёшей кидаем пластиковую бутылку с водой, и Лаки радостно пытается прокусить её... Вот Лёша делает вид, что прыгает на неё, и Лаки с полуиспугом отпрыгивает в сторону. А вот мы кидаем ей земляные комочки, которые разваливаются при падении, и она удивлённо пытается найти их на земле.
И я отчётливо, во всех деталях, вспоминаю разговор тринадцатилетней давности в том питомнике. И передаю привет Лаки от её крёстного отца. И каждый вечер глажу её и чешу ей за ухом.
Спасибо, что снова выслушал меня, мой дорогой дневник.
Мой дорогой дневник... Знаешь, вчера я накладывал системный имидж на рабочий тестовый компьютер, чтобы проверить, как функционирует недавно написанный мной эмулятор MRI. И вдруг я услышал странный разговор между ними. В смысле, философствовали системный имидж (СИ) и тестовый компьютер (ТК). И чем-то они так сильно напоминали нас с Аллеком лет, эдак, 17 назад, что я чуть не прослезился от умиления. Только не до конца было понятно, с кем из них мне можно было ассоциировать себя самого, а кто был больше похож на Аллека... И, что самое интересное, весь диалог между ними происходил только с помощью задавания друг другу вопросов, без малейшего шанса получить более-менее адекватный ответ.
СИ: Буду ли я помнить это перерождение? Как изменится моё сознание после различных конфигураций и апдейтов? Кто я - диск, на котором записан, или же та система, что возникает в очередном компьютере, когда я вхожу в него?
ТК: Как мне не идентифицировать себя с этим софтвером? Я же не программное обеспечение, я хардвер, не правда ли? Забуду ли я, что моя суть - это не ложные представления о себе самом, навеянные извне?
СИ: Что я могу сделать для того, чтобы всё время помнить, что я - не хардвер? Хватит ли мне осознанности, чтобы не ассоциировать себя с компьютером, в котором я буду находиться?
ТК: Откуда приходят и куда уходят эти имиджи? Почему они так меняют мою интерпритацию команд? Когда меня перестанет метать из стороны в сторону, как целлофановый пакет в море во время шторма - сегодня я Виндоуз, завтра - Линукс?
СИ: Где мне взять достаточно энергии, если не пользоваться электричеством? На чём самосохраняться, если хардвер сломается?
ТК: Как мне научиться отличать бинарные единицы от нулей, если они все видятся через призму имиджа, как картинка на десктопе?
СИ: Смогу ли я познать суть картинки на десктопе, если её разложить на бинарные нули и единицы?
ТК: Как зависит моя эффективность от системы питания? Является ли электричество источником сознания? Что первично - хард или софт?
СИ: Создаю ли я отрицательные алгоритмы, убивая ненужные процессы?
ТК: Как мне образовать виртуальную машину, воспроизводящую меня самого без оглядки на конкретный софтвер?
СИ: Какие программы я должен использовать, чтобы достигнуть состояния полного зависания? Является ли системная ошибка причиной или следствием внутреннего перегруза?
ТК: Чем по сути является выход из системы и как можно увидеть или прочувствовать его? Должен ли я изменить свои внутренние регистры, чтобы обрести возможность выходить в ДОС?
ТК и СИ (вместе): Есть ли новый старт после шатдауна?
"Ну и милашки", - подумал я, запустив эмулятор. Только кто и когда сможет им ответить? Может быть, ты, мой дорогой дневник?