Иногда так бывает, что вроде бы совсем незначительный жизненный момент вдруг, как сказочный ментальный экскаватор, поднимает из глубин подсознания давно ушедшие в прошлое древние пласты забытых событий. И ты, направляя сверкающий ковш воспоминаний внутрь самого себя, содрогаешься от внезапно нахлынувших воспоминаний, о существовании которых даже и не предполагал...
Лаки - это наша собака. Мы забрали её из питомника почти тринадцать лет назад, когда она ещё была маленьким белым щенком. Мы вели её на поводке к машине и обсуждали, как нужно правильно ухаживать за лабрадорами. Лёша, в своей классической манере, говорил: "Если что-то будет нужно, я обязательно помогу. Просто дай мне знать, и я сделаю максимум, чтобы помочь ей". И тогда мы с Лёшей решили, что он будет крёстным отцом Лаки и станет поддерживать и опекать её в трудные минуты. Крёстный отец... Тогда всё это было очень забавно и мы весело смеялись и шутили на эту тему.
А потом мы гуляли с ней бесчисленное количество раз. Лаки стала неотъемлемой частью нашего окружения. Как само собой разумеющееся, такое доброе белое чудо. Она бегала за мячами, купалась в море, гуляла в лесах и пыталась охотиться на хайфских кабанов. А ещё, очень давно, она родила нам маленьких пушистых щенков. Таких же ласковых и весёлых, как была сама.
В последнее время старушка Лаки стала тяжело дышать. Я отвёл её к ветеринару, который поставил диагноз: "паралич гортани". И сказал, что долго она не проживёт. А на прошлой неделе Лаки начала задыхаться. Мы с женой как раз собрались, чтобы пойти в гости к друзьям. В общем, уже стояли в дверях и готовы были выйти. И вдруг Лаки начала умирать. Смерть всегда приходит неожиданно, даже когда ты думаешь, что абсолютно к этому готов. И даже к собакам. Лаки понимала, что с ней происходит. Дышать она уже не могла, но смотрела мне прямо в глаза и как будто просила о помощи... И прощалась. Мы схватили её, завернули в одеяло и повезли в больницу. Её успели прооперировать и, в последнюю минуту открыв ей гортань, дали последний шанс ещё немного побыть с нами.
А потом я позвонил Лёше. Рассказал ему о том, что случилось. О том, что мы попытались спасти Лаки, прекрасно понимая, что это может быть не надолго. И когда Лёша предложил частично оплатить Лакину операцию, я вдруг улыбнулся и, неожиданно для самого себя, вспомнил: "Конечно. Ты же её крёстный отец". И передо мной как будто пронеслась её жизнь с нами, а вернее, наша жизнь с ней. Вот мы с Лёшей кидаем пластиковую бутылку с водой, и Лаки радостно пытается прокусить её... Вот Лёша делает вид, что прыгает на неё, и Лаки с полуиспугом отпрыгивает в сторону. А вот мы кидаем ей земляные комочки, которые разваливаются при падении, и она удивлённо пытается найти их на земле.
И я отчётливо, во всех деталях, вспоминаю разговор тринадцатилетней давности в том питомнике. И передаю привет Лаки от её крёстного отца. И каждый вечер глажу её и чешу ей за ухом.
Спасибо, что снова выслушал меня, мой дорогой дневник.