Мой дорогой дневник... Знаешь, вчера я накладывал системный имидж на рабочий тестовый компьютер, чтобы проверить, как функционирует недавно написанный мной эмулятор MRI. И вдруг я услышал странный разговор между ними. В смысле, философствовали системный имидж (СИ) и тестовый компьютер (ТК). И чем-то они так сильно напоминали нас с Аллеком лет, эдак, 17 назад, что я чуть не прослезился от умиления. Только не до конца было понятно, с кем из них мне можно было ассоциировать себя самого, а кто был больше похож на Аллека... И, что самое интересное, весь диалог между ними происходил только с помощью задавания друг другу вопросов, без малейшего шанса получить более-менее адекватный ответ.
СИ: Буду ли я помнить это перерождение? Как изменится моё сознание после различных конфигураций и апдейтов? Кто я - диск, на котором записан, или же та система, что возникает в очередном компьютере, когда я вхожу в него?
ТК: Как мне не идентифицировать себя с этим софтвером? Я же не программное обеспечение, я хардвер, не правда ли? Забуду ли я, что моя суть - это не ложные представления о себе самом, навеянные извне?
СИ: Что я могу сделать для того, чтобы всё время помнить, что я - не хардвер? Хватит ли мне осознанности, чтобы не ассоциировать себя с компьютером, в котором я буду находиться?
ТК: Откуда приходят и куда уходят эти имиджи? Почему они так меняют мою интерпритацию команд? Когда меня перестанет метать из стороны в сторону, как целлофановый пакет в море во время шторма - сегодня я Виндоуз, завтра - Линукс?
СИ: Где мне взять достаточно энергии, если не пользоваться электричеством? На чём самосохраняться, если хардвер сломается?
ТК: Как мне научиться отличать бинарные единицы от нулей, если они все видятся через призму имиджа, как картинка на десктопе?
СИ: Смогу ли я познать суть картинки на десктопе, если её разложить на бинарные нули и единицы?
ТК: Как зависит моя эффективность от системы питания? Является ли электричество источником сознания? Что первично - хард или софт?
СИ: Создаю ли я отрицательные алгоритмы, убивая ненужные процессы?
ТК: Как мне образовать виртуальную машину, воспроизводящую меня самого без оглядки на конкретный софтвер?
СИ: Какие программы я должен использовать, чтобы достигнуть состояния полного зависания? Является ли системная ошибка причиной или следствием внутреннего перегруза?
ТК: Чем по сути является выход из системы и как можно увидеть или прочувствовать его? Должен ли я изменить свои внутренние регистры, чтобы обрести возможность выходить в ДОС?
ТК и СИ (вместе): Есть ли новый старт после шатдауна?
"Ну и милашки", - подумал я, запустив эмулятор. Только кто и когда сможет им ответить? Может быть, ты, мой дорогой дневник?
Футбол на острове
Знаешь, мой дорогой дневник, я никогда не любил футбол. В принципе, у меня было много субъективных причин для неприязни к командным играм вообще и к футболу в частности. Но своим детям я всегда старался передавать настолько меньше собственных шизофренических комплексов, насколько это было возможно. И ведь, по правде говоря, только ты и я знаем, как это иногда бывает тяжело.
Зелёный остров возле Кеноры на озере Lake of the Woods. Открытое футбольное поле, заросшее невысокой травой. Мы с моим средним сыном играем в футбол. Онтарио, Канада. 2014 год. Я научил его пинать мяч, когда ему было 3 года, а сейчас он забивает голы лучше, чем я. И это абсолютно естественно, ведь играть в футбол я практически не умею. И вот мы бегаем с ним по полю и отнимаем друг у друга мяч. И вдруг, откуда ни возьмись, как назло, появляются два эти канадца - отец, примерно моего возраста и его сын, чуть постарше моего. Они подходят к нам и, после быстрого знакомства, предлагают поиграть двое на двое. Я, конечно, сразу же вежливо отказываюсь под каким-то предлогом и пытаюсь быстренько ретироваться. Но не тут-то было. Мой сын, чуть ли не плача, начинает упрашивать меня сыграть против них. "Папа, почему ты никогда ни с кем не хочешь соревноваться? Ну почему ты всегда уходишь? Ну почему, папа? Не уходи, давай сыграем с ними! Ну пожалуйста, папа!"... Я смотрю на него, а он на меня. Я знаю, что не смогу отказать ему. Хотя, если можно было бы, я убежал бы с этого поля что есть духу.
Серый город Дзержинск. Грязная заплёванная "коробочка", ограждённая высоким забором. Мы с ребятами из моей школы и со двора играем в футбол. Люберецкий район, Московская область. 1986 год.
- Пацаны, играем на подсрачник! Эй, Свин и Толстый, чур я с вами!
- А чё, Башмак с Серым играет? И третий кто будет, еврейчик?
- Да не еврей я, - привычно качаю головой, - у меня отец русский.
- Ладно, не пизди. Давай в коробочку, будешь с Башмаком и Серым, - Санёк плюёт сквозь зубы в мою сторону.
- Слышь, только если Башмак из-за тебя подсрачник получит, тебе точно пиздец.
- Блять, да они, сто пудов, просрут. Только надо Свину дать подсрачник бить - он точно в копчик попадает. Свин, ты где, бля? Давай сюда, куда пошёл?
Свин повис на заборе.
- Эй, Шишкина, иди сюда сиськами мериться! - кричит он своей однокласснице, которая проходит мимо.
- Иди на хуй, жирная свинья! - громко отвечает Шишкина.
- Блять, я когда-нибудь выебу эту суку, - громко заявляет Свин и прыгает обратно в коробочку.
- Да ты же жирдяй. Похудей сначала, мудила!
- Да, точно, - пытаюсь я поддержать Серого, - у тебя ведь обмен веществ нарушен.
- Хватит свою еврейскую хуйню молоть, - требует в ответ Свин, и мы начинаем играть в футбол.
Я знаю, что если остановиться, зажмурить глаза и абстрагироваться от окружающего, то станут сразу слышны своеобразные перещёлкивающие звуки лета, которые сейчас скрыты под агрессивным слоем мата...
- Щёчкой, в девяточку! - Кричит Митька-афганец, забравшись сверху на забор коробочки.
Я промахиваюсь раз за разом. Мяч не попадает по воротам. Ноги не слушаются, во рту пересохло. Четыре-четыре. Играем до пяти. Я в середине коробочки. Башмак пасует мне "от забора". Я наугад бью левой ногой. Мяч пролетает между ног Толстого прямо в ворота.
- Блять, в очко! Молодец, жидёнок! - радуется моя команда.
- Вставайте раком на подсрачник! - весело кричим мы проигравшим оппонентам.
И Свин с Толстым пытаются сдерживать слёзы, когда мы по очереди изо всей силы бьём их ногами сзади, как проигравших.
Я смотрю на канадцев, предложивших поиграть нам в футбол. Конечно, спектр их восприятия реальности вообще находится в параллельной вселенной относительно моего. А если так, то почему бы на самом деле не сыграть с ними? И я нехотя встаю на ворота.
Мы выиграли со счётом 3-0. И знаешь, о чём я подумал, мой дорогой дневник? Несмотря на 1986 год и советский город Дзержинск, у меня не возникло ни малейшего желания побить проигравших. Просто вдруг очень захотелось быстрее уйти с зелёного поля, которое на пятнадцать долгих минут стало невыносимо похоже на серую "коробочку".
Зелёный остров возле Кеноры на озере Lake of the Woods. Открытое футбольное поле, заросшее невысокой травой. Мы с моим средним сыном играем в футбол. Онтарио, Канада. 2014 год. Я научил его пинать мяч, когда ему было 3 года, а сейчас он забивает голы лучше, чем я. И это абсолютно естественно, ведь играть в футбол я практически не умею. И вот мы бегаем с ним по полю и отнимаем друг у друга мяч. И вдруг, откуда ни возьмись, как назло, появляются два эти канадца - отец, примерно моего возраста и его сын, чуть постарше моего. Они подходят к нам и, после быстрого знакомства, предлагают поиграть двое на двое. Я, конечно, сразу же вежливо отказываюсь под каким-то предлогом и пытаюсь быстренько ретироваться. Но не тут-то было. Мой сын, чуть ли не плача, начинает упрашивать меня сыграть против них. "Папа, почему ты никогда ни с кем не хочешь соревноваться? Ну почему ты всегда уходишь? Ну почему, папа? Не уходи, давай сыграем с ними! Ну пожалуйста, папа!"... Я смотрю на него, а он на меня. Я знаю, что не смогу отказать ему. Хотя, если можно было бы, я убежал бы с этого поля что есть духу.
Серый город Дзержинск. Грязная заплёванная "коробочка", ограждённая высоким забором. Мы с ребятами из моей школы и со двора играем в футбол. Люберецкий район, Московская область. 1986 год.
- Пацаны, играем на подсрачник! Эй, Свин и Толстый, чур я с вами!
- А чё, Башмак с Серым играет? И третий кто будет, еврейчик?
- Да не еврей я, - привычно качаю головой, - у меня отец русский.
- Ладно, не пизди. Давай в коробочку, будешь с Башмаком и Серым, - Санёк плюёт сквозь зубы в мою сторону.
- Слышь, только если Башмак из-за тебя подсрачник получит, тебе точно пиздец.
- Блять, да они, сто пудов, просрут. Только надо Свину дать подсрачник бить - он точно в копчик попадает. Свин, ты где, бля? Давай сюда, куда пошёл?
Свин повис на заборе.
- Эй, Шишкина, иди сюда сиськами мериться! - кричит он своей однокласснице, которая проходит мимо.
- Иди на хуй, жирная свинья! - громко отвечает Шишкина.
- Блять, я когда-нибудь выебу эту суку, - громко заявляет Свин и прыгает обратно в коробочку.
- Да ты же жирдяй. Похудей сначала, мудила!
- Да, точно, - пытаюсь я поддержать Серого, - у тебя ведь обмен веществ нарушен.
- Хватит свою еврейскую хуйню молоть, - требует в ответ Свин, и мы начинаем играть в футбол.
Я знаю, что если остановиться, зажмурить глаза и абстрагироваться от окружающего, то станут сразу слышны своеобразные перещёлкивающие звуки лета, которые сейчас скрыты под агрессивным слоем мата...
- Щёчкой, в девяточку! - Кричит Митька-афганец, забравшись сверху на забор коробочки.
Я промахиваюсь раз за разом. Мяч не попадает по воротам. Ноги не слушаются, во рту пересохло. Четыре-четыре. Играем до пяти. Я в середине коробочки. Башмак пасует мне "от забора". Я наугад бью левой ногой. Мяч пролетает между ног Толстого прямо в ворота.
- Блять, в очко! Молодец, жидёнок! - радуется моя команда.
- Вставайте раком на подсрачник! - весело кричим мы проигравшим оппонентам.
И Свин с Толстым пытаются сдерживать слёзы, когда мы по очереди изо всей силы бьём их ногами сзади, как проигравших.
Я смотрю на канадцев, предложивших поиграть нам в футбол. Конечно, спектр их восприятия реальности вообще находится в параллельной вселенной относительно моего. А если так, то почему бы на самом деле не сыграть с ними? И я нехотя встаю на ворота.
Мы выиграли со счётом 3-0. И знаешь, о чём я подумал, мой дорогой дневник? Несмотря на 1986 год и советский город Дзержинск, у меня не возникло ни малейшего желания побить проигравших. Просто вдруг очень захотелось быстрее уйти с зелёного поля, которое на пятнадцать долгих минут стало невыносимо похоже на серую "коробочку".
Subscribe to:
Posts (Atom)