"Давай поиграем в программиста и exception", - предложила мне Мая.
"А как это?", - удивился я.
"Очень просто. Я бросаю exception, а ты его ловишь".
"И всё? - спросил я, - А зачем?"
Мая улыбнулась : "Чтобы бросить кому-то другому. Или что-нибудь самому сделать".
"А что, например?"
"Да что хочешь. Хочешь, например - и бросаешь exception дальше".
"А самому?"
"Что самому?"
"Ну, это... Что-нубудь сделать".
"Ну... Сделай, только осторожно. Чтобы новый exception не создать".
"Не хочу я в это играть, Мая. Я так никогда из цикла не выйду. Так и буду по кругу бегать".
"Не нравится что-ли? Ну ладно, тогда не лови. Просто смотри и ничего не делай".
"Хорошо, давай".
"Бросаю!"
"Unhandled Exception!"
"Что?"
"Зависла, что-ли, Мая?"
"А?"
"Сама же играть хотела", - недоуменно подумал я и включил debugger.
"А говорил, что не хочет быть программистом, - радовалась Мая, - все они ломаются в начале, а потом их из бесконечного цикла даже инструкцией break не вытащишь".
А я только клацал клавиатурой и пил кофе.
Знаешь, мой дорогой дневник... Иногда случается так, что пока ты как-будто находишься в объективной реальности, которая отождествляется у тебя с настоящим моментом времени, твоё сознание незаметно переползает в далёкое прошлое и начинает проигрывать, как старую потёртую пластинку, казалось бы, давно канувшие в небытиё фрагменты твоей жизни. И тогда расщеплённое восприятие как бы раздваивается, и архаичная картинка, состоящая из много лет тому назад минувших событий, накладывается сверху на действие, присходящее с тобой прямо здесь и сейчас. И ты как будто становишься подвешен между двумя параллельными мирами, один из которых находится, например, за тридцать лет перед сегодняшним днём, а второй - только за мгновение до твоего следующего вдоха, или на один миг после выдоха. И какая-то твоя часть на некоторое время проваливается назад, заново переживая старые заиграные эмоции, которые наотрез отказываются просто умереть в прошлом.
Сегодня во время заседания мы, как обычно, говорили о работе. Я внимательно наблюдал за графиками и диаграммами на экране, пытаясь быть максимально сосредоточенным на теме доклада и полностью центрированным на лекторе. Но сам не заметил, как постепенно перед глазами изнутри снова появился мой родной советский город Дзержинск середины восьмидесятых. Я очень чётко видел заснеженную улицу с укутанными в тёплую одежду прохожими, не долгую дорогу от моего дома в школу, парадный вход в здание и тесную раздевалку. Вот я поднимаюсь по лестнице на второй этаж, подхожу к своему классу и захожу внутрь.
- Сегодня - бойкот всем не русским, - слышу я громкие крики, - бойкот не русским!
- Считаем, быстро! Сколько у нас не русских?! Всем пиздюлей дадим!
Через какое-то время несколько одноклассников обращаются напрямую ко мне:
- Лунин, а ты у нас кто? Грузин или еврей?
- Да русский я, пацаны, русский.
- Да не пизди, ты чёрный.
- Да у меня же фамилия "Лунин"! Я русский, такой же, как и вы. Вы чё, пацаны?
- А давай в журнал посмотрим!
Кто-то хватает учительский журнал, листает его и через некоторое время разочаровано сообщает:
- Русский он. Вот, написано.
- Да не может быть. Только наполовину, наверное.
- Слышь, Лунин, принеси завтра свидетельство о рождении.
- Да он не принесёт, он жид, он зассыт.
- Тогда бойкот!
- Бойкот жидам!
- Да я не жид!
- Тогда принеси свидетельство о рождении и покажи! Если наврал, что русский - тебе пиздец!
- Да я русский, вон в журнале написано.
- Тогда хуле тебе бояться? Принеси завтра в школу свидетельство о рождении. Жидёнок, бля!
- А вот и принесу!
- Давай, принеси! А если не русский - пизды получишь по полной.
Домой я вернулся в подавленном настроении. Рассказал всё маме. Она вздохнула.
- Мы не сможем подделать свидетельство о рождении. Тебя нельзя нести его в школу.
- А если как-то исправить национальность матери? Может, бритвой аккуратно подтереть? А потом просто впишем : русская, и всё?
- Не получится, Мишка. Это будет заметно.
- Что же мне делать?
- Если бы я могла, я пришла бы в школу вместо тебя. Скажи, что потерял свидетельство о рождении. Не можешь найти. Потяни время - может быть, они забудут.
Я знал, что никто ничего не забудет. И мама знала. Утром я увидел, что она выставила на комод пудру в коричневой упаковке. Этой пудрой она всегда замазывала мне синяки и кровоподтёки после драк. Раньше мама тоже училась в этой же школе и прекрасно понимала, что значит проиграть бой. А выявляли проигравших на следующий день после драки по количеству повреждений на теле, поэтому их должно было быть настолько меньше, насколько возможно.
Я тянул время три дня. Обещал принести свидетельство о рождении завтра, послезавтра, через неделю, потом. Из школы уходил чуть раньше через чёрный ход. Но через три дня в ДК шло интересное кино, на которое я просто обязан был пойти. По дороге я встретил двух своих одноклассников.
- Где свидетельство, жидёнок? - радостно закричали они издалека. Я попытался оценить ситуацию. Их было двое, и к тому же оба были выше и крупнее меня. Мне было не по себе. Когда один из них подошёл почти вплотную ко мне, я резко бросился вниз, упал и что есть силы оттолкнулся ногами. Земля в этом месте была покрыта скользкой ледяной коркой, и я заскользил по ней и сбил своего противника с ног собственным телом. Когда он упал, второй одноклассник начал громко смеяться. Я поднялся на ноги и тоже стал хихикать, улыбаться и лихорадочно пытаться свести эту ситуацию к шутке. Первый одноклассник тоже поднялся на ноги и сделал вид, что просто подыграл мне. Он криво ухмыльнулся и сквозь зубы процедил:
- Всё равно тебе пиздец, потом с тобой разберёмся. Гуляй пока.
Кругами, чтобы успокоиться, я медленно добрёл до ДК. Купил билет и зашёл внутрь. И понял, что мне действительно "пиздец". Потому что в зале находились почти вся терроризировавшая меня компания, включая тех двоих, которых я встретил по дороге. Кино я уже смотреть не мог, потому что ум нервно искал выход из создавшейся ситуации. Пытаясь сосредоточиться на сюжете фильма, я строил планы отступления. Но отступать было действительно некуда. Эти ребята просто ждали конца сеанса, периодически обзываясь и плюя в мою сторону. Выйти на улицу раньше и просто убежать я не мог, хотя очень хотел. Но это было бы расценено как проявление трусости, и я не был готов к такому раскладу.
Когда включили свет, я первый стоял около двери. Толпа зрителей хлынула наружу. Пока нас разделяла человеческая масса, я чувствовал себя относительно уверенно. Я старался идти быстро, прикрываясь взрослыми. Но ребята шли за мной, не отставая, а толпа людей постепенно редела. Народ сворачивал на другие улицы, все останавливались, разговаривали, заходили в подворотни. Пока я не остался с ними совсем без человеческой прослойки, спиной ощущая мурашки от ожидания развязки. Я знал, что все сразу они меня бить не станут, но и уйти не дадут, а добивать будут, скорее всего, ногами по почкам, парами с двух сторон.
Я как раз проходил возле коричневой двухэтажки, в которой жили два моих хороших друга. И я решил сделать вид, что иду к ним в гости. А вдруг я успею заскочить в подъезд, и меня пронесёт? Но как только моя рука коснулась дверной ручки, я услышал:
- Стой, бля! Куда пошёл? А ну, стоять, еврей, кому говорят!
Я открыл дверь в подъезд. Прямо передо мной стоял один из моих двух друзей, которые жили в этом доме. Паша. Я не знаю, почему он появился там именно в этот момент, но он явно не ожидал увидеть меня, да ещё и с агрессивно настроенной толпой на хвосте. Паша никогда ни с кем не конфликтовал и был всегда дружелюбен и миролюбив. И в этот раз он тоже приветливо улыбнулся. Сначала мне, а потом - моим преследователям. А они уже приблизились к подъезду и полукольцом окружили меня.
- Вали отсюда, - с азартом в голосе сказали они Паше, - мы сейчас еврейчика пИздить будем.
Улыбка сошла с лица Паши. Он до конца открыл дверь и вышел, встав между мной и моими одноклассниками. Я знал, что шансы у него тоже не велики, хотя он был намного сильнее, чем я.
- За что? - спросил Паша.
- За то, что он не русский жидёнок. И ещё пиздИт, что русский.
И тут Паша сказал совершенно не детскую фразу, к которую я вспоминаю вот уже почти тридцать лет.
- Я здесь настоящий русский. И поэтому вы его даже пальцем не тронете.
- Отойди, Паша, - попытался отговорить его я, - ты тут не при чём.
- Какая разница, русский он или нет? Вот я - русский, и что? Сначала пройдите через меня, - не обращая внимания на мои слова, Паша изо всей силы толкнул меня в подъезд и встал в проходе.
После долгой напряженной паузы кто-то сказал :
- Ладно, ты свой, хотя и за евреев заступаешься. Мы русских не трогаем.
- Пошли, пацаны, свалили.
- Всё, пошли.
Я долго смотрел им вслед и слушал, как скрипит снег под их удаляющимися шагами.
Мой дорогой дневник, если ты увидишь Пашу, передай ему, что есть поступки, которые никогда не забываются. И в тот вечер он как раз и совершил такой поступок. И, хотя прошло уже почти тридцать лет, я просто хочу сказать ещё раз: "Спасибо, Паша!". Так ему и передай.